ООО «Межадорское» — одно из крупных агропромышленных предприятий республики. 850 голов крупного рогатого скота, включая мясных бычков, которые дают высококачественную телятину. Хозяйство производит 6 тонн молока в день, в том числе сорт «Экстра», и картофель. Продукция межадорского хозяйства любима в Сыктывкаре. Они регулярно участвуют в ярмарках выходного дня. Но с его руководителем Татьяной Костылевой мы поговорили не о достижениях, а о проблемах, с которыми сталкивается сельское хозяйство.
— Как давно вы в сельском хозяйстве?
— Всю жизнь. Я сама из Кировской области. Свой скот у нас всегда был. А после 10 класса целый год дояркой работала в колхозе.
— В каком году возглавили это предприятие?
— В 2003-м. В тот год падёж скота был. Один трактор был 80-х годов, из металлолома машину собирали. И работников почти не было. Одни алкоголики были. Знаете, как коров доили? Женщина придёт, пару коров подоит и уснёт.
— У кого появилась идея возродить в Межадоре сельское хозяйство?
— Я после института здесь работала с 1987 года. Тут был колбасный цех, столовая, три магазина в Сыктывкаре, Визинге и здесь, пекарня была своя. Вместо него пришёл новый руководитель, который тут камня на камне от хозяйства не оставил. В 2000 году я ушла в предприниматели, мясом торговала в сыктывкарской «Калевале» — детей надо было кормить. После 1998 года никак не удавалось выжить по-другому,абсолютная нищета, кризис. А в 2003 году вернулась по воле случая. Никаких лозунгов, что подниму тут хозяйство, не было. Когда увидела кучу голодных телят, которые еле ходили. Я подумала, если через полгода хоть что-то не изменю, то уйду. Постепенно ситуацию удалось исправить. Сейчас главная проблема – законы, которые не знаешь, с какого конца понимать.
— Что конкретно вас смущает?
— Над сельским хозяйством слишком много надсмотрщиков. Раньше был потребнадзор, он просто следил за качеством. Сейчас всё упирается в бумаги. Ну, получу я эту бумагу на молоко. Но если я недобросовестный производитель, то я и дальше буду гнать, извините, дерьмо. Бумага ничего не даёт. Вот в нашей ветслужбе сейчас девять ветврачей. При социализме все эти врачи оказывали практическую помощь. Причём, высококвалифицированную, что не могли сделать врачи хозяйства. У них было специальное оборудование, помощники. Сейчас животных некому лечить. Ветврачей учат заочно, представляете? Они видели корову один раз, в лучшем случае, один раз в 5 лет, во время учёбы. Отменили распределение, и дай Бог, 5% из них идут работать ветврачами в клиники для собачек и кошек. В сельское хозяйство не идёт никто. Зачем тогда тратить бюджетные средства? Учись за свои деньги! И выпускники ничего не умеют, ни диагностику, ни физиологию животных не знают.
— Сколько всего у вас сотрудников?
— Шестьдесят. Я бы ещё с удовольствием свою строительную бригаду создала, потому что со строительными компаниями-подрядчиками у нас беда.
— Молодые специалисты к вам идут? Чем вы их можете привлечь?
— Средняя зарплата у нас более 30 тысяч. У нас соблюдаются все социальные гарантии. Это полный набор спецодежды, прачечная, душ, раз в два года можно по путёвке в санаторий съездить. У нас есть доплаты за некурение – 1 500 рублей в месяц.
— А для тех, кто не пьёт?
— Это вызывает подозрение (смеётся). На самом деле, проблема алкоголизма стоит везде остро. У нас хороший коллектив. Но наступает какой-то момент, когда люди перестают ценить то, что имеют. Мне всегда хочется таких уволить на полгодика, чтобы они погуляли где-нибудь, увидели, как в других хозяйствах дела обстоят. Уровень культуры такой, что человек не может сам себя занять. Я считаю, что нужно вернуть закон о тунеядстве, заставить людей работать. Вот ещё одна проблема: у нас во время заключения никто из мужчин не работает. Что-то говорят о реабилитации после отсидки. Но психологи доказали, что если человек два года не работает, он уже никогда не будет работать. Почему у нас государство не понимает, что нельзя здоровых мужиков закрывать, чтоб они там ничего не делали?! Всё, это потерянные люди!
Ко мне за последние три года приходили шестеро после тюрьмы. Вот один мужик вроде бы поработал пару месяцев, но потом начал воровать в своём же хозяйстве, пить, прогуливать. На своей машине постоянно пьяный катался, столько штрафов накопил. Естественно, мы его выгнали. Так он специально у нас шесть мешков комбикорма увёл и сдался, пошёл на четвёртую отсидку. Другой парень у нас месяц проработал. А потом решётку распилил и продукты украл. И мы таких должны кормить на свои налоги. Получается, государство заботится о ком угодно, только не о нормальных людях.
Четыре года я работала бесплатно, когда сюда пришла. Сейчас, потому что у меня высокая зарплата, меня лишили индексации пенсии. Хотя налогов и отчислений в пенсионный со своей большой зарплаты я плачу больше, чем моя пенсия. Это справедливо? Почему чиновники себе высокие пенсии не отменили? Я даже не про себя. Как люди на 12 тысяч в месяц жить будут? И бесплатной медицины для меня уже лет 10 как не существует.
— У вас ведь хорошие условия. Так почему к вам не так охотно идут работать?
— Не хлебом единым жив человек. У нас, вроде, ребята дома строят, машины у них есть. Сильно на психологию влияет окружающая действительность. У нас в селе негде отдохнуть. Я бы сама с удовольствие в бассейн ходила, но ближайший в городе. У нас нет ни одного нормального спортивного зала. У нас нет ни одного заведения, где можно посидеть и культурно отдохнуть. Вот и стремятся в город. Да асоциальных элементов в селе полно. Иногда в селе и жить страшно. Молодым девушкам не с кем общаться, никто за ними не ухаживает, детей рожать не от кого.
— Неужели вы не получаете никакой поддержки от государства?
— Вот про торговлю говорят, что самый лёгкий бизнес. Только по алкоголю раз шесть меняли законодательство. Сначала одну систему введут, потом другую. У нас в Визинге мелкие магазины стали закрываться. И молодёжи вообще нет. Вот если бы кто-то задумался об этом и изучил возраст предпринимателей… (тут Татьяна Геннадьевна отвлекается, увидев, что происходит за окном: «Они что, с ума сошли?Денис Иванович, посмотрите, сколько они зерна погрузили на телегу. Они офигели что ли? Там все рессоры лопнут!»). Молодых предпринимателей нет вообще.
А то, что мы субсидию получаем, это не помощь от государства. Давайте называть вещи своими именами. В 2003 году топливо стоило 7 рублей, молоко – 5. Сейчас молоко стоит 20, а топливо уже под 40. То есть если раньше была на 40% разница, то сейчас почти в два раза. Стоимость электроэнергии возросла за это время в четыре раза. Субсидия у нас не увеличивается. Как была 5 рублей 80 копеек, так и осталась. Если три года назад были налоговые льготы для сельского хозяйства, то сейчас нас со всеми уравняли, платим в три раза больше. А цена на молоко в последние годы стоит. Так сказок в жизни не бывает. Мы за счёт чего-то должны расходы покрывать. Это не субсидии. На Западе при кризисе 2008 года полностью остановили рост цен естественных монополий. А у нас что творится? Мне вчера позвонили: «Давайте, я вам сейчас машину топлива привезу, потому что на следующей неделе цена будет на два рубля дороже». Приезжал тут один из Союза промышленников и предпринимателей: «Вы что думаете, нефтяники хорошо живут? Они же всё на налоги отдают». Я говорю, если у меня молоко не поднимается в цене, а мне налоги в три раза увеличили, мне ценник на молоко сделать 60 рублей? Я за счёт чего должна жить? У меня не нефть бьёт из земли. Им какие-то субсидии нужны, чтобы новые месторождения открывать. Дошли уже до маразма! Неужели государство не понимает, что люди доведены до крайней точки? Выжаты все. У нас немного западный стиль ведения бизнеса. И живём за счёт увеличения производительности труда. Но всё имеет пределы.
— Вы жёсткий руководитель?
— Жёсткий. Я очень много требую от людей, чтобы люди работали с умом. Понимали технологию. Операторами, животноводами, механизаторами должны работать люди со специальным образованием. Если человек выпил на работе, лишаю премии, а это 80% — 20 тысяч рублей. У нас нет воровства, потому что это невыгодно, не утащишь на столько. Да и люди у нас хорошие остались. А поначалу тоже учить приходилось. Кадры при социализме готовили в Выльгортском сельхозтехникуме. А сейчас об этом можно только мечтать.
— С чего начинается ваш рабочий день?
— Если мне никто не позвонит ночью, с утра отправляем продукцию в наш магазинчик в Визинге. Бригадиры советуются, куда кого поставить. Заявки на сегодняшние удобрения оформляю. Кстати, цена на них с прошлого года в два раза поднялась. Семена покупали за 7 рублей, сейчас предлагают за 16. А цена на молоко та же. Я, конечно, понимаю, тяжёлая ситуация. Но в трудные времена люди должны жить одинаково: и начальники, и простые люди. А ведь на чиновников расходы не сократились. Это вызывает недоумение. Мы-то как-то проживём, если катаклизмов не будет. Очень боюсь, что доиграемся мы с Европой. У нас ведь оборудования своего нет. Если нам закроют запчасти, мы все встанем. Бизнес против всех этих игрушек, только на это надеюсь. И у нас, и там на Западе очень много потеряли.
Вот если бы была какая-то внятная политика для сельского хозяйства. А в льготниках у нас металлурги, нефтяники. Для нас нельзя льготную стоимость электроэнергии сделать, для металлургов можно. Зачем мы в ВТО вошли? Зачем мы стали вводить все эти европейские требования? Пусть сначала инфраструктуру создадут, как там, а потом лезут, куда хотят.
— Не возникало мысли всё бросить и вернуться в Кировскую область, там фермерское хозяйство открыть?
— Постоянно возникала. Сейчас уже поздно. Слишком много потрачено сил. И отработала здесь в Межадоре почти 30 лет. Куда теперь? Хотя в России сейчас ничего стабильного нет. Всё возможно.
Беседовал Илья Баканов
